Ангелине (имя изменено по ее просьбе) 23 года, и она отказалась от секса со своим мужем из-за болезненных ощущений. Она сменила десяток гинекологов, перенесла операцию по разрезанию плевы и больше полугода занималась сексом через боль. Ангелина рассказала «Холоду» о попытках найти решение своей проблемы, ее причинах и стыде перед партнером.
В подростковом возрасте меня, как и остальных сверстников, интересовала тема секса — она казалась чем-то запретным и привлекательным. Но я смотрела телешоу, в которых обсуждали истории беременных подростков: все взрослые их осуждали, и мне было очень тревожно из-за того, что я могу оказаться на их месте. Поэтому я решила отказаться от секса до 18 лет: мне казалось, что в этом возрасте я сразу стану взрослее, осознаннее и ответственно подойду к этому вопросу.
Вскоре после совершеннолетия у меня появился первый парень. У нас были очень комфортные и хорошие отношения. Я начала относиться к сексу с большим энтузиазмом — это казалось интересной вселенной, которую можно изучать. С парнем мы много пробовали, экспериментировали, изучали тела друг друга, и я считала себя очень открытой и раскрепощенной в постели. Постепенно у нас все шло к сексу с проникновением.
Перед этим я решила попробовать изучить себя и тогда впервые поняла, что мой организм очень болезненно реагирует на проникновение внутрь даже моего собственного пальца. До этого я не задумывалась, что что-то может быть не так: во время приемов у гинеколога я говорила, что все еще девственница, и на кресле меня не осматривали.
В этот же период во время менструации я попробовала использовать тампон: у меня получилось его ввести, но в тот момент в глазах резко зарябило, и мне показалось, что я падаю в обморок. Я быстро вытащила его и после этого пользовалась только прокладками.
С первым парнем секс с проникновением у нас так и не вышел. Мы пытались, но у него либо не получалось войти, либо мне становилось очень больно. Мне не казалось, что я как-то напрягаюсь или боюсь, но чувствительность и боль были чрезмерно сильными. Тогда это не было какой-то проблемой: мы ведь молодые люди, постепенно исследуем наши тела, а если что-то не получается — разберемся позже. С парнем мы расстались, и мысли об этой проблеме я решила оставить на потом в надежде, что со временем все пройдет само.
Боль, похожая на легкий ожог
Следующие несколько лет у меня были партнеры, но от секса с проникновением я отказывалась. В тот же период у меня случился первый сексуальный опыт с девушкой, и я заранее обсудила с ней границы, но в процессе она забыла о моей просьбе — возможно, потому что мы обе были пьяными. Мне становилось очень больно, как только она пыталась засунуть в меня пальцы. Я говорила партнерше, что мне неприятно, но она будто не слышала и продолжала. Вскоре у меня пошла кровь.
В 20 лет у меня начались вторые серьезные отношения. Секс для нового партнера был очень важен — это для него своего рода язык любви. Но при любой попытке проникновения я ощущала боль, по силе похожую на легкий ожог. Чтобы избежать неприятных ощущений, я наносила на вагину лидокаин, но он обезболивал только саму кожу, а боль я чувствовала гораздо глубже. К тому же это средство сильно жгло.
Мы с парнем пробовали расслабить меня постепенно: он вводил один палец, и мы просто лежали и болтали, чтобы я привыкла и получилось ввести хотя бы еще один. Помню, тогда мне стало из-за чего-то смешно, и я рассмеялась. Парень резко застонал и вытащил из меня палец — выяснилось, что я настолько сильно сжала мышцы от смеха, что ему стало больно.
Я не понимала, что со мной происходит: с одной стороны, я совсем не переживала во время секса, с другой — я все-таки чувствовала зажатость во взаимодействиях с партнером. Я пришла к выводу, что из-за своей тревожности я действительно часто пытаюсь контролировать себя в сексе, стесняюсь, не могу настроиться на получение удовольствия и в целом не понимаю, как себя вести. Секс воспринимается как что-то стыдное и стигматизированное, поэтому мой организм как будто сжимается.
Я видела, что мой парень переживает из-за того, что у нас ничего не выходит. Однако он никогда меня не винил, всегда был внимателен и по несколько раз спрашивал, все ли мне нравится. В один момент он предположил, что моя зажатость может быть связана с тем, что я феминистка: мол, я отвергаю мужчин в целом и не даю заниматься с собой сексом, потому что подсознательно считаю это унижением. Но секс унижением я не считала никогда — в первую очередь для меня это удовольствие.
«Возможно, это вагинизм, мы тут ничем не можем помочь»
Вскоре я поняла, что мне нужно обратиться к гинекологу. Мне казалось, что у меня физиологические проблемы — например, особенное строение гимена (его также называют девственной плевой. — Прим. «Холода») или что-то подобное. В государственных клиниках, когда я рассказывала об этом, гинекологи говорили: «Ну, а рожать-то ты как будешь?» Я отвечала: «Если в меня половой член так и не войдет, то, видимо, никак». Они будто считали, что я просто должна смириться с этой болью и терпеть.
Я стала посещать гинекологов в частных клиниках, однако походы к ним ассоциировались с болью при осмотре на кресле. Максимум, что мне могли предложить, чтобы облегчить неприятные ощущения, — это детское гинекологическое зеркало меньшего размера и смазку.
Все гинекологи подряд говорили мне, что физиологически у меня все в порядке, а все проблемы в голове: «Возможно, это вагинизм (непроизвольный спазм мышц тазового дна, окружающих влагалище. — Прим. „Холода“), мы тут ничем не можем помочь». Я не понимала, как это может быть связано с головой, если не получается проникновение именно в вагину. Гинекологи направляли меня к психологам или сексологам, но денег на поход к ним у меня тогда не было.
Почему возникает боль во время секса и можно ли с этим что-то сделать? (Нажмите, чтобы раскрыть ответ)
Боль в области тазовых органов или расстройство пенетрации могут быть как из-за психологических, так и из-за физических факторов. Так, у женщин с этими проблемами может развиться фобическое избегание пенетрации, и они могут испытывать сильный страх и беспокойство по поводу боли до или во время вагинального проникновения. Когда женщины ожидают, что боль повторится, вагинальные мышцы напрягаются, делая попытки полового акта еще более болезненными. В современной медицине есть способы решения этих проблем, но выбор лечения зависит от причин их возникновения.
Многие врачи советовали мне комбинированные оральные контрацептивы, обосновывая это тем, что моя зажатость может связана с использованием презерватива. Однако я понимала, что проблема не в этом, — при проникновении пальцев я тоже ощущала боль. Одна из гинекологов сказала мне: «Приходите ко мне на прием, я вколю вам обезболивающее в половые губы, а затем вы сразу должны поехать домой и заняться сексом со своим парнем». Подразумевалось, что так я не буду чувствовать боли, однако я решила, что решу вопрос как-то по-другому, без местной анестезии.
«Зато там теперь все красиво»
С парнем мы встречались уже год, а заняться сексом с проникновением у нас так и не получалось. Мне все еще казалось, что у меня проблемы с гименом, и я стала думать над тем, чтобы сделать операцию по его рассечению. Мой парень относился к этому скептически и говорил, что это может быть опасно. Однако я настояла и нашла клинику, в которой мне согласились провести эту процедуру.
Операция длилась около получаса: мне сделали обезболивание лидокаином и разрезали гимен радиоволной. Меня предупредили, что ни боли, ни крови во время процедуры не будет. Однако у меня все-таки пошла кровь, и я чувствовала сильную боль на протяжении всей операции. Гинеколог сказала, что я могу говорить, если мне будет неприятно, — я повторяла это на протяжении всех 30 минут, однако врач, по всей видимости, устала от моих жалоб и отвечала: «Ну, а что я сделаю? Я уже и так много лидокаина нанесла».
После операции, когда я уже пошла расплачиваться, у меня очень сильно зарябило в глазах и закружилась голова. Я вернулась в кабинет гинеколога, где меня стали отпаивать чаем с сахаром. Врачи объяснили мое состояние тем, что на операцию я пришла голодная, а одна из медсестер сказала: «Зато там теперь все красиво».
Весь следующий день я не могла сидеть из-за боли. На рану внутри нужно было наносить противовоспалительный препарат, но мне было очень страшно это делать, доходило до истерик. Я боялась самой мысли о том, что я должна залезть пальцем внутрь и что-то намазать. Как оказалось в итоге, это было не так страшно и практически не больно, и рана зажила за три дня.
После операции проникновение в вагину действительно стало легче: если раньше в хорошем сексуальном настроении можно было ввести безболезненно один палец, то теперь получалось целых два. Это был прорыв. У меня до сих пор нет однозначного ответа на вопрос, действительно ли у меня была проблема с гименом или сработал эффект плацебо.
Вскоре я вышла замуж за своего парня. Иронично, но именно сразу после свадьбы, спустя год отношений, у нас получился первый секс с проникновением. Возможно, это лишь забавное совпадение: я до сих пор не понимаю, почему именно в тот день мой организм так расслабился. Мне было не очень больно — я могла терпеть.
Я просто соглашалась на секс и занималась им через боль
Боль при проникновении хотя и стала меньше, но полностью не прошла, и я стала пытаться ее перетерпеть. Я видела, что моему мужу важен секс, и мне стало попросту некомфортно отказывать ему в близости. Мною двигало чувство вины: я думала, что виновата в том, что не даю секс своему мужу, и не должна расстраивать его отказами, хотя у меня и феминистские взгляды. Я казалась себе какой-то недоделанной, сломанной и неправильной.
Так продолжалось полгода: я просто соглашалась на секс и занималась им через боль. Постепенно мне стало очень противно от этого. Поначалу я закрывала глаза на это чувство, но оно начало нарастать, и вскоре все, что хоть как-то относится к сексу, стало вызывать у меня отторжение. Любая близость теперь воспринималась как что-то неприятное и болезненное. Когда после секса я шла в душ, у меня было ощущение, будто часть моего тела отторгается от меня и перестает мне принадлежать.
Мой партнер всегда нормально реагировал на отказы, не корил меня, не принуждал к сексу и не хотел причинять боль, однако сексуальный контакт для него был очень важен, и он расстраивался, если я этого не хотела или у нас не получалось. Когда я видела, что он расстроен, мне становилось грустно и тревожно. Я понимаю, что он не использовал меня осознанно, но он будто бы до конца не осознавал, что делает мне больно, — я ведь сама соглашалась на секс.
Постепенно отвращение от секса распространилось на все, что было связано с моим партнером. Я стала бояться любых прикосновений, а отторжение у меня появлялось, даже когда он просто смотрел на меня и испытывал влечение. Однажды я даже задумалась, что могу быть лесбиянкой, и начала сомневаться, испытываю ли я вообще влечение к мужчинам.
Помню, один раз во время прелюдии мой муж много раз переспрашивал, точно ли у меня все хорошо. Я врала — говорила, что все в порядке, а в какой-то момент начала плакать. В тот раз я быстро вытерла слезы, и партнер этого не заметил.
Однако мой муж уже тогда понимал, что что-то не так: я начала избегать его, напрягалась во время прелюдий и не проявляла инициативы для сексуального контакта. Я будто бы уже ничего и не хотела — только чтобы меня отпустили читать книжки и писать диплом.
А если у меня никогда в жизни не получится заниматься сексом?
Я снова пошла к гинекологам и рассказала, что даже после операции мне больно заниматься сексом. Некоторые из них пытались убедить меня, что мне больно, потому что я боюсь проникновения. Помню, одна врач осматривала меня в кресле: тогда она ущипнула меня за половые губы, силой раздвинула их и дала мне зеркальце, чтобы я увидела, что во мне достаточно пространства для члена.
Тогда мне стало безумно больно, и я быстро согласилась с ней: «Да, да, вы правы, все правильно, отпустите меня, пожалуйста». В тот момент я поняла, почему люди под пытками могут рассказать что угодно. Из-за боли я была готова согласиться на все, лишь бы меня уже отпустили.
Однако сразу меня не отпустили, и я все еще сидела в кресле, пытаясь прийти в себя. Тогда гинеколог неожиданно ввела в меня зеркало. Возможно, у нее получилось сделать это, потому что я все еще была в шоковом состоянии, а может, потому что эта боль уже была не такой сильной, как предыдущая. После осмотра она подарила мне гинекологическое пластиковое зеркало и сказала: «Приди домой, ляг в ванну и потренируйся с проникновением». Это зеркало до сих пор лежит у меня дома как сувенир.
За это время я сменила около 10 гинекологов, и большинство из них, хоть и были вежливы, игнорировали мои жалобы на боль в сексе и на осмотре. Возможно, это связано с тем, что люди в принципе не уделяют должного внимания женскому дискомфорту.
Недавно я снова поменяла гинеколога и сразу предупредила ее: «Мне может быть больно, пожалуйста, пожалейте меня». Из всех врачей, к которым я ходила, она была единственной, кто действительно попытался разобраться в проблеме и понять, почему это происходит. Она осмотрела меня и сказала, что у меня недостаточное увлажнение слизистой, предположительно, из-за недостатка эстрогена. Возможно, я стала зажиматься в сексе из-за того, что в самом начале запомнила, что мне больно.
Своей проблемой в сексе я поделилась с близкими людьми. Когда я рассказала маме, она спросила у меня: «А тебя в детстве не насиловали?» Было очень странно услышать от нее такой вопрос. Конечно, я, как и все девушки, подвергалась домогательствам в общественном транспорте, однако травматичного сексуального опыта у меня никогда не было (для диагностики генито-тазовой боли или расстройства пенетрации действительно требуется, чтобы дисфункция не объяснялась значительными стрессорами, например, сексуализированным насилием. — Прим. «Холода»).
Когда я рассказала об этом своим друзьям, меня все поддержали и посочувствовали, однако знакомые парни начали говорить о том, как тяжело моему мужу — два года в браке и без секса.
Я решила пойти к психотерапевту. На приеме мы говорили о том, что моя зажатость может быть связана с ощущением стыда во время секса. Я пришла к выводу, что единственный способ бороться с зажатостью — это не скрывать ее и пытаться побороть, а откровенно рассказать обо всем партнеру.
Я призналась своему мужу в том, что испытываю боль от секса. Мы решили, что на какое-то время перестанем вступать в близость, однако до конца этот вопрос все же не обсудили и решили отложить его. Помню, я спросила его: «А если у меня вообще никогда в жизни не получится заниматься сексом?» Он ответил, что это грустно, но он готов поддерживать меня всю жизнь.
Мы попытались снова обсудить эту проблему и пришли к выводу, что с самого начала отношений мы не очень правильно занимались сексом. Иногда он мог давить на меня своим энтузиазмом, а я соглашалась, когда не хотела. Я поняла, что переступать через себя, чтобы заняться сексом, — неправильно. Мы с партнером решили, что не будем вступать в близость, пока все не будут согласны на это.
Я не знаю, что будет дальше, — возможно, желание возникнет позже. Сейчас я уехала на учебу в другой город, и мы видимся с мужем довольно редко. Мы пробовали секс по телефону, но отвращение возникало даже тогда.
Когда-нибудь в будущем я займусь этой проблемой, потому что, конечно, без боли жить легче. Однако сейчас мне не кажется это настолько важным вопросом, чтобы ставить его в приоритет и срочно решать. Если у меня будет выбор лечить мою зажатость в сексе или больные колени, я выберу второе — это сильнее портит жизнь, чем отсутствие секса с проникновением. Даже если я больше никогда не смогу заниматься им, для меня это не станет большим упущением. Проблемы это вызывает во время приема у гинеколога, но помучиться раз в полгода — не так уж страшно.
